27 апреля 2021
Вечный конфликт между церковью и театром, а есть ли он сегодня на самом деле? Ответ на этот и другие вопросы мы попытались узнать после выхода спектакля «Сотворение мира» у священника — отца Александра Пермякова, клирика Кафедрального собора Христа Спасителя г.Калининграда.
Отец Алксандр, как вы относитесь к театру, входит ли он в сферу ваших интересов? Часто ли бываете в театре?
Если брать церковные каноны, там есть запрет для священнослужителей о посещении театра, но речь шла о языческом театре. Дело в том, что все театральные актеры, которые участвовали в спектаклях, параллельно были служителями разных языческих религиозных культов. Иногда театрализованное представление было какой-то мистерией, мифом, связанным с язычеством, поэтому была такая строгость. Актеров даже не хоронили на церковных кладбищах. Сейчас мы имеем дело с другим театром, это некое народное творчество, здесь присутствует огромное количество самых разных людей, есть возможность у человека выбрать для себя тот путь внутри театрального дела, который будет выражать его нравственную и общественную позицию, т.е. в этом смысле я считаю, что ничего плохого в театре нет, и на такие спектакли могут и православные люди ходить, и священники, смотреть творчество людей — как они мыслят, как рассуждают, как они говорят о духовном. Поэтому театр превратился в инструмент, с помощью которого можно либо помочь человеку, как-то раскрыть его, поддержать, либо, наоборот, можно как-то повредить ему . Все зависит от того, как мы используем этот инструмент.
То есть сегодня уже не считается, что игра актера — это грех?
Нет, мы сейчас не признаем актерскую профессию однозначно греховной. Но мы признаем, что эта профессия, как и многие другие, чревата разными опасностями. Для актерской специальности характерна опасность духовная, человек может слишком повредиться от лицедейства, т.е. очень сильно проникнуться духом лицедейства, лицемерия, так скажем, и потом потерять самого себя. То есть он забудет кто он. То он Гамлет, то он Воланд, то еще кто-нибудь. Просто нужно не забывать, кто он сам.
А если служитель церкви уходит в театр? В нашей труппе есть бывший послушник, ныне один из ведущих актеров Николай Перлухин. Как вы к этому относитесь?
Я не вижу ничего плохого. Дело в том, что я не считаю, что он куда-то ушел. То есть он остался человеком религиозным. Просто он нашел свою профессию, он долго ее искал. Мне кажется, что он, будучи миссионером по своему призванию, это миссионерское служение может выполнять в разных амплуа. Сейчас он выполняет его в театре. Он пытается говорить о боге, о своей вере, о нравственном посредством театрального искусства.
Вы посмотрели спектакль «Сотворение мира». Понравился он вам?
Да, понравился.
С точки зрения церкви вы бы что-то добавили или, наоборот, убрали?
Я бы, наверное, добавил. По моему мнению, есть некоторое ощущение незавершенности. Я не знаю, может это такая задумка, чтобы человек дальше сам домысливал, такой открытый конец? Но я думаю, что для такого жанра «откровения» очень опасно предлагать человеку придумать свою собственную концовку, потому что не каждому дано видеть откровение. Его человек должен искать в событиях своей жизни и т.д., но чаще всего мы эти откровения не видим, а знакомимся с ними через кого-то другого, через каких-то высоконравственных людей.
Но ведь тогда получается мнение режиссера будет «навязанным» зрителю?
Он же изложил эту концепцию, это уже некое «навязывание», изложение точки зрения. Он мог бы закончить эту точку зрения, довести ее до некоего логического завершения.
Концепция откровения, концепция бытия, творения мира — эта концепция имеет инструментальное значение. То есть она для чего-то нам нужна. Мы не просто так хотим знать, что было там, вначале и что произошло, почему мы такие. А мы хотим это знать для того, чтобы быть счастливыми, найти решение своих вопросов. Может можно было сделать несколько подсказок? Было бы здорово, я так думаю.
Ну а в целом… Видите, я воцерковлялся, т.е сам я из атеистической среды. У меня бабушки были коммунистками, деды были неверующими. Я учился в строительном институте и познакомился с ребятами из Ленинградского театра «Рок-опера» (прим. ныне Санкт-Петербургский театр «Рок-опера»). Они пели «Юнона и Авось», спектакль очень тронул мое сердце. До сих пор я с ними поддерживаю отношения. А вторая, кстати, постановка была «Иисус Христос Суперзвезда». Она мне не понравилась, не близко мне это было. А вот музыка там очень хорошая, интересная, многожанровая.
Так вот, все эти ребята, всей труппой ходили в один храм. Вместе со своим художественным руководителем они воцерковлялись, превратились в такую христианскую общину. Я видел, как они вместе поют в храме. Знаете, заходишь в храм, а там граф Резанов Апостол читает, Кончита в хоре поет — вот такая интересная была картинка у меня в юности, и меня это очень сильно тронуло. С тех пор у меня очень хорошее отношение к труду актера. Когда человек не рассматривает актерское искусство в качестве своего идола, а для него это инструмент, чтобы что-то хорошее и светлое нести. Когда есть некое внутренне содержание, хорошее, ты можешь его нести, театр, конечно, становится очень полезным средством.
Воспитывают ли подобные спектакли молодежь, помогают им духовно развиваться? Нужны ли они на сцене?
Почему молодежь? Мне кажется всем может быть полезно. Хотя мы заботимся о молодежи, мы больше о них переживаем, потому что нам легче их потерять, и от них больше зависит наша судьба. Однажды мы станем беспомощными, и кто-то должен будет нам подать стакан воды. В этом сысле да, молодежь находится в приоритете.
Сейчас молодежь формируется немного по-другому. Какие-то другие, видимо, у молодых людей существуют триггеры, на которые они реагируют. Я думаю, что такой спектакль не будет для большого количества молодежи привлекательным. В этом нет ничего плохого, на самом деле. Просто надо понимать, что это «на любителя».
В целом, я считаю, что театр может привлекать молодежь. Театры должны быть разные, темы должны быть разные. Любой профессии мешает некая претенциозность, некая зависимость от каких-то красивых фраз, в которых нет смысла. Или какая-то ангажированность такими идеями, которые люди не готовы разделить. Может надо об этом спорить, говорить. Я сторонник того, чтобы был диалог. То есть, кроме театра должны быть какие-то площадки, где мы можем об этом говорить. Вот раньше хорошо было в советское время, были кухни, в которых можно было собираться и спорить, спорить… Это было очень здорово. Собирались разные люди — либералы, консерваторы, монархисты. Я в Питере прожил 10 лет и помню эти дискуссии, споры обо всем. Тогда да, театральное искусство является такой питательной средой для вот этих споров. Но если все эти споры убрать, а сейчас они потихонечку исчезают из нашей жизни, я не знаю с чем это связано, то многое просто не понятно. Символы, которые есть в театре, они должны быть истолкованы, интерпретированы, раскрыты. Это отдельная тема. Поэтому, когда этого нет, когда нет объяснения того, что ты хотел сказать, мы тогда не имеем влияния на молодежь и вообще ни на кого.
Можно ли на сцене ставить библейские сюжеты? Некоторые церковнослужители считают, что ни в коем случае нельзя изображать Христа или Богоматерь.
Дерево познается по плодам. Смотря какие плоды от этих постановок. Тут сложно сказать да или нет, потому что все зависит от того, что мы хотим изобразить. Вот, например, я знаю очень много людей, которые пришли через фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы». Они посмотрели этот фильм, они были в шоке, были глубоко потрясены, они не могли себе представить, что об этом именно так написано в Писании, что именно так иллюстрирован священный текст, и они после этого стали изучать библию, пришли в церковь, стали христианами. А можно ведь посмотреть что-то другое, ну, например, Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». А это является искушением для многих людей, такую интерпретацию я не стал бы ставить, не потому что я христианин, а просто потому что в таком понимании, взгляде нет ничего такого, ради чего стоит вести разговор. Если ты хочешь поговорить, потратить время человека, который пришел к тебе посмотреть твой фильм или спектакль, будь добр, возьми такую тему, которая действительно этому человеку нужна для обсуждения. А говорить о каком-то там, извините белье, для этого не нужен ни театр, ни поэзия, ни музыка, ничего. Для этого есть бытовые разговоры в местах, где люди конфликтуют.
А если кто-то из высоких церковных чинов, скажем Патриарх, объявит антихристианским какой-то фильм или спектакль, вы пойдете его смотреть, чтобы составить свое мнение или безоговорочно примете его точку зрения?
У нас по-другому церковная жизнь устроена. Мы не католики. У них Папа Римский является человеком, который говорит истину в последней инстанции, и с этой истиной нельзя спорить. У нас полнотой истины является только Собор, а Патриарх, в любом случае, высказывает только свое личное мнение. Все зависит от того, какие я функции выполняю, зачем мне это нужно. То есть, если я епархиальный сотрудник, и мне дано задание сходить посмотреть, схожу, конечно, посмотрю. Все равно в этой ситуации остается свобода, для того, чтобы определиться, мне это надо или не нужно.
В данном случае, я пришел, посмотрел спектакль «Сотворение мира», нашел его очень полезным. Я бы хотел рекомендовать его своим детям. Мои дети смотрели бы этот спектакль с удовольствием. Я думаю, что после этого мы бы с ними устроили какой-то разговор. Думаю, это будет в следующий раз. Уже после поста я смело возьму детей с собой, потом мы устроим обсуждение, будем перечитывать Библию, будем говорить о том, что в спектакле не соответствует страницам Священного Писания. Это очень интересно. Я думаю, что пользы от этого очень много. Ну а что касается антихристианских спектаклей, а такие, естественно, бывают, я никогда не критикую что-то, пока сам не посмотрю.
автор: Татьяна Вербицкая
фото: soborkld.ru