25 апреля 2023
21 и 22 апреля в Калининградском областном музыкальном театре состоялась премьера лайт-оперы «Гоголюцинации Чичикова», что стало очередным достижением и удачным экспериментом для театра. Прекрасная, но достаточно сложная в исполнении музыка Александра Пантыкина создает фантасмагорическую полифонию, в которой темы перекликаются и каждый раз звучат по-новому. Получился удивительный сплав современного звучания и традиционных мелодий, невозможно не услышать мотивов современных рок-групп. Оркестр театра безукоризненно исполняет сложный музыкальный материал, а артисты — свои вокальные партии (дирижер — Александр Зингер, музыкальный руководитель — Александр Дудницкий).
Либретто Константина Рубинского не просто пересказывает сюжет гоголевских «Мертвых душ»: это актуальное, глубокое и с отличным юмором переосмысление вечных отечественных противоречий власти и рабства, мошенничества и честности, стремления к высшему и низких помыслов, греха и искупления. Губернатор города N оказывается и инициатором, и почти выгодополучателем всей интриги с мертвыми душами, точь-в-точь по закону «выигрывает всегда казино». Одна из ключевых ролей в спектакле — мощный фарсовый образ Ноздрева (сейчас бы сказали «социопат»), на безумной энергетике которого проворачивается афера «мертвых душ». И, конечно, главный герой Чичиков (Михаил Петров) предстает вовсе не однозначным мошенником и даже скорее жертвой и своих амбиций, и чужого мошенничества. Словно вначале его душа ещё жива, она умирает с каждым шагом в глубину «дьявольского торга». Что покупает он у помещиков — грехи, вину, бесчувственность, мертвенность их душ? Вопрос открытый, и бездна зияет в нём.
Удивительно, как в либретто сплелись образы двух гоголевских персонажей — Хлестакова и Чичикова. Первый, как черт, являющийся на сцену тенью и голосом (голос и силуэт исполняли два актера, чем не дьявольское раздвоение), искушает Павла Ивановича прибылью, а губернаторские чиновники дают Чичикову повод сделать тайную покупку крестьян, а прибыль забрать себе. Мозговой центр всех махинаций города N, Губернатор в исполнении Ильи Крестоверова самоуверен, бестрепетен и поистине великолепен. Срыв прибыли от его аферы завершается гоголевской «немой сценой» из «Ревизора». Не раз прозвучат (даже не цитатами, а полноценными красками в картине спектакля) слова из «Женитьбы», «Носа», «Вия», ибо фантасмагорический мир гоголевских произведений взаимопроникаем, и многие режиссеры используют эту особенность с лихвой. Достаточно вспомнить «Ревизора» Мейерхольда, который в спектакле ставил «всего Гоголя», вопреки предыдущей академической традиции, и тем создал новую. Режиссер Владимир Акулов придумывает гоголевскую оперную фантасмагорию все более и более закручивающейся и нарастающей в вихре безумной скачки, всё более массовой и нереальной в своих виражах. Может быть, поэтому финальная песня «Тройка» ( «Эх, тройка! птица тройка… Русь, куда ж несешься ты? дай ответ..») , где недвижно стоят и поют все персонажи, постепенно превращаясь в актеров, вызывает почти катарсис, её невозможно слушать без слез?
Архетипические образы помещиков, о которых знает каждый школьник, поданы режиссером и художником современно и сообразно их внутренней сути. Во-первых, они передвигаются на детских велосипедах, в отличие от «пешеходных» чиновников и крестьян. Наряды помещиков соответствуют «писку моды» в их собственном представлении: Манилов с женой (Роберт Левен и Нина Вартанян) в нежном розовом и желтом, аки цветочки. В их умильности нет угодливости, скорее они отражение современного «тотального избегания негатива и травматичности во всём». Недостаток негатива уравновешивают их без должного досмотра растущие дети. Собакевич (Олег Синицын) одет парадно, как чиновник, хотя чиновников ненавидит. Он не просто груб и умственно неповоротлив — его раздражают все и всё, вполне современный брюзга. Жена Собакевича (Вероника Оруджева) убедительно сочетает в себе внешнюю обходительность с умением решительно действовать. Коробочка (Григорий Мухомедьяров, Алина Алейник) везде с коробочкой на спине и ничего, кроме своих мелких выгод, увидеть в жизни неспособна. Плюшкин (Илья Рихтер) вроде бы жалок и убог, но как только дело доходит до денег, он тут же превращается в делягу. Ноздрев в красном халате и с плеткой — великолепный пример соединения начальственного бескрайнего буйства и хамства с подчиненными и низкого угодничества, тоже бескрайнего, перед власть имущими. Пожалуй, не каждый актер сможет пропустить через себя такую неуправляемую стихию, это выдающаяся актерская работа Николая Перлухина, браво!
Гости губернаторского бала напоминают рой ярких насекомых, слетающихся на каждую сплетню и облепляющих каждого новичка. Женские образы, без сомнения, — изюминка спектакля. Очаровательные дамы во главе с Юлией Русаковой и Марией Свежинской, и барышни города N (хор и балет театра) точно попадают в фарсовую природу спектакля, увиваясь вокруг «миллионщика» Чичикова, ужасаясь, что «на самом деле он Бонапарт Наполеон». В максимально несуетном образе Губернаторши (Елена Мочалова) отражена метафизика власти, привыкшей всегда получать желаемое. А двойственная природа губернаторской дочки, богомольной Лизоньки, которая оказывается мошенницей почище Чичикова, в исполнении Галины Окуневой преисполнена истинно женской природы про «тихий омут». И снова двойственность, как у тени Хлестакова. Так же ювелирно существуют, отражая и угодничество, и юмор, и пошлость, и своекорыстие, чиновники и клерки (хор театра, хормейстер — Алексей Родионов). Сцена вручения Ноздреву благодарности от Губернатора (вручатель — чиновник в исполнении хориста Александра Шевлекова) поражает какой-то истинностью общей интонации спектакля.
К слову, в «Мертвых душах» Гоголя нет ни одного положительного персонажа. В спектакле он есть: один из двух слуг Чичикова Селифан (Андрей Круглов) продирается к грамоте и высшим смыслам жизни, словно не замечая чавкающего вокруг него увлекательного и многоцветного болотного царства, где важны только корысть, прибыль и ловкачество. Например, в номере «душевные друзья» именно работа локтями становится ключом танцевальной композиции. Второму слуге Чичикова, Петрушке, актер Руслан Омиров передал весь свой темперамент, и получился узнаваемый, приземленный, но очень обаятельный тип, которого легко «облукавить» за малую копеечку. Ему Селифан в критический момент кричит «Не по-божески!» Андрей Круглов делает образ крепостного максимально трепетным и беззащитным, никак не участвующим в махинациях, в нем словно отражаются душа всех крепостных крестьян — и умерших, и живущих. Именно песня Селифана о Руси оставляет надежду на живые души, устоявшие в искушениях деньгами и властью, нищетой и безнадежностью.
Разумеется, прекрасные музыка, либретто, актерская игра, режиссерское решение и вокальное исполнение не проявились бы в спектакле с такой неумолимой очевидностью, если бы не хореографическая партитура спектакля, выстроенная балетмейстером Оксаной Холевой с невероятным попаданием в фантасмагорическую, подобную горячечному сновидению, сложнопридуманную и сложнозакрученную природу гоголевских произведений. В пластических решениях разные планы, массовые и дуэтные сцены, арии и танцы, соединяясь и сочетаясь, оттеняют и усиливают друг друга по нарастающей. В итоге в музыкальном спектакле нет ощущения вставных номеров, всё искусно сведено воедино. Мотив игры, как и многие другие, не раз звучит в спектакле, сквозные образы в музыке раскрывают глубинные идеи «Гоголюцинаций Чичикова». Сцена игры в шашки, состоящая из нескольких совершенно разных по мизансценам и музыке частей — фарсовый шедевр.
Художник и сценограф спектакля (а также художественный руководитель театра) Елена Альфер не стала отталкиваться от традиционных русских народных мотивов в оформлении, как зачастую представляют в театре российскую глубинку городов N нашей бескрайней страны. Поскольку режиссер назвал спектакль «гоголюцинациями», то мир ярких, почти бредовых (в случае Чичикова — предсмертных) сновидений в решении художника наполнен то алым, почти адским пламенем, то белым безжалостным светом, словно в Судный день. Яркие и графичные костюмы отсылают к образам экзотических животных и фантастических существ, адского зоопарка, венчающегося массовой зомби-дискотекой то ли людей, то ли свиней. Декорация в виде меняющего свой облик строения не имеет четкой привязки к времени и месту: внутри чиновничьих структур это белый офис или серый кирпич, в помещичьих усадьбах это обшарпанное строение с алыми ставнями и разными окнами, в нем нет уюта и защиты, оно насквозь продуваемо ветрами, произволом и сплетнями города N, вращаясь вместе с каждым поворотом сюжета. Создается ощущение, что герои «гоголюцинаций» находятся на одном месте, а вокруг них, сменяются видения: расстилается то дорога, то паркет, то пейзаж, то зала, то усадьба. Это сценографическое решение отражает режиссерскую концепцию всей постановки, ведь спектакль начинается с того, что бежавший от расплаты за мошенничество Чичиков лежит в больнице без сознания, история его попытки разбогатеть в городе N проносится перед ним и зрителями, и невозможно сказать — фантазия или реальность предстает перед нами. Впрочем, иная фантазия содержательнее любой реальности, что не раз доказал нам Гоголь и как доказывает успешная премьера «Гоголюцинаций Чичикова», в которой плодотворно потрудилась вся труппа театра. Желаем мюзиклу о Чичикове (и о всех нас) долгой и успешной жизни на сцене!
Текст: Евгения Чугреева